– Хорошо, это понятно. Что ещё?

– Необходимо ещё более увеличивать возможности армейской ПВО. А также к началу войны создать возможности прикрытия от вражеской авиации объектов Наркомата путей сообщения и подвижного состава железных дорог. Не обязательно путем формирования в его составе специализированных подразделений ПВО. Возможно, просто создать некие отдельные железнодорожные бригады ПВО в составе вооруженных сил, сформировав их из однородных подразделений зенитных площадок с вооружением из счетверённой пулемётной установки калибра четырнадцать и пять миллиметра и спаренной установки МЗА, калибром тридцать семь миллиметров, которые потом, в случае возникновения ситуации военной опасности, будут порасчётно, по одной-две площадки, включаться в состав эшелонов и поездов, действующих в прифронтовой полосе. Но сделать это тем или иным образом необходимо. Кроме того, также было бы полезным переоборудовать в зенитные все имеющиеся бронепоезда. Далее, следует усилить флотскую и объектовую ПВО. И вообще сколь только возможным ускорить работы над новыми приборами управления огнём зенитной артиллерии на основе радиолокации…

Выступление Триандафилова слушали не менее внимательно, нежели Ванникова. Он делал доклад весьма профессионально, но не забывая о том, что из трёх сидящих перед ним лидеров советского государства только один был погружён в вопрос достаточно глубоко. Так что он старался говорить более простым и понятным непрофессионалу языком.

– …наиболее же серьёзно нам придётся вложиться в инженерные войска и тяжёлую авиацию. Причём по авиации в первую очередь в транспортные и разведывательные машины. Нам, кровь из носу, нужен транспортный самолёт, способный перебросить на расстояние не менее пятисот километров одно-два противотанковых артиллерийских орудия, грузовик с грузом, лёгкую самоходную установку или до роты солдат. Иначе скорость нашей реакции на прорывы немецких танков в начале их нападения на СССР снова окажется недопустимо мала. Да и для наращивания возможностей воздушных десантов они также будут весьма полезны. Также необходимо сосредоточить усилия на подготовке проекта скоростного, дальнего, тяжёлого бомбардировщика, с дальностью полёта не менее трёх, а то и трёх с половиной тысяч километров при бомбовой нагрузке до пяти тонн. Кроме того, настоятельно необходимо будет развернуть производство и оснащение как танковых, так и стрелковых и специализированных инженерных частей и соединений инженерными машинами специальной разработки – прицепными минными заградителями, землеройными траншейными машинами, машинами разграждения, инженерными танками и танковыми мостоукладчиками. Мы, совершенно точно, не уделяем этому направлению должного внимания.

– Скажите, а чем так важен этот ваш танковый мостоукладчик? Ведь, насколько я понял, у него будет довольно короткий мостик, всего метров десять-двенадцать длиной? – спросил Фрунзе.

– По расчётам, наличие мостоукладчиков даже с длиной моста до десяти метров увеличивает мобильность танковых подразделений на величину от один и три до полутора раз и не менее чем на четверть сокращает количество территории, условно считающейся танконепроходимой. И кроме того, позволяет преодолевать противотанковые рвы, а также эскарпы и контрэскарпы. Не мне вам объяснять, какое преимущество при наступлении может дать внезапный танковый удар с направления, с которого противник совершенно не ожидает танковой атаки…

– Хм, а почему вы считаете столь необходимым сосредоточить больше усилий на создании столь мощных тяжёлых бомбардировщиков? – спросил Сталин. И пояснил: – Ведь во всех ранее передаваемых нашим другом Александром материалах по войне советская дальняя авиация была представлена как вполне второстепенная сила. В отличие от американской и английской. И ни он, а также, соответственно, никто из его консультантов не заявляли, что это отставание как-то сильно значимо и его требуется немедленно устранить. Почему вы упомянули об этом? Ведь кому, как не вам, понятно, что с англичанами и американцами мы в этой области совершенно не конкуренты. Насколько я помню цифры, США во время войны построили более тридцати тысяч тяжёлых бомбардировщиков. А англичане что-то около двадцати[74]. Мы такого точно не сможем потянуть. Даже если прекратим всё другое военное производство и будем строить только тяжёлые бомбардировщики.

– Это – да. Но нам будет достаточно и сотни таких машин[75]. Дело вот в чём… – медленно начал Триандафилов. – В медицине есть понятия «бриллиантовых минут» и «золотого часа». Ибо даже некие простые действия, произведённые именно в эти «бриллиантовые минуты» либо «золотой час», являются куда более эффективными, чем даже намного более квалифицированная и всесторонняя помощь, оказанная позднее. Применительно к военному делу это означает, что один полк или дивизия тяжёлых бомбардировщиков, нанёсших удар в тот момент, когда противник ещё не готов к нему и не ожидает его, то есть не предпринял необходимые меры маскировки и не развил в достаточной мере свои возможности в области противовоздушной обороны объектов, имеющих стратегическое значение, способны выполнить задачу, на которую позже, когда противник уже подготовится, может не хватить и тысячи самолётов. Причём для объектов, являющихся приоритетными целями стратегической авиации, подобный удар, нанесённый в нужный момент и по ключевой цели, может оказаться способен так повлиять на ситуацию, что его последствия окажут влияние на все фронта в целом и будут ощущаться ещё долгие месяцы после его нанесения. – Он сделал паузу и бросил испытующий взгляд на остальных. Все слушали его крайне внимательно.

– Так вот, у меня есть планы нескольких подобных операций, которые в сорок первом – начале сорок второго года можно будет успешно провести, имея, как я уже упоминал, всего около сотни самолётов. Не менее, потому что стратегическую авиацию требуется использовать именно массированно. Иначе эффективность резко падает. Так что лучше даже больше, но я не уверен, что нам удастся их построить. А может, и не нужно пытаться. Лучше использовать дополнительные ресурсы, например произведённые дополнительные двигатели и выделенное топливо, для максимально интенсивной подготовки экипажей. Если они будут подготовлены в достаточной мере, то сотни для требуемого уровня эффективности будет вполне достаточно… И я готов со всей ответственностью заявить, что эти операции позволят резко сократить стратегические возможности гитлеровской Германии в ведении войны. А также заставить руководство рейха много заранее озаботиться серьёзным противовоздушным прикрытием объектов, расположенных в глубине их территории, что несомненно отвлечёт от фронтовых задач весьма существенное количество ресурсов – истребителей, зенитных средств, личного состава, инженерных подразделений и так далее… Затягивание же с подобными ударами может привести к ситуации, когда для их выполнения может не хватить и нескольких сотен бомбардировщиков. Например, уже к августу сорок третьего немцы так нарастили возможности ПВО на значимых для них объектах даже в других странах, что, скажем, налёт американской авиации на Плоешти, являвшийся главным источником нефти для гитлеровской коалиции, в котором участвовали почти две сотни тяжёлых бомбардировщиков, практически не привёл к удобоваримому результату. Объёмы добычи и переработки нефти были восстановлены до прежних значений уже через две недели. Причём при столь скромном результате потери союзников оказались довольно тяжёлыми – на свои аэродромы вернулось меньше половины вылетевших самолётов, из которых более двух третей были серьёзно повреждены.